Истинны только заблуждения
Женщина лепила чашу – наместник ждал. Пальцы месили податливую глину и не верилось, что в свой срок проявится в ней форма, отражение души мастера.
Женщина пела – мужчина ждал. Он узнал горы, край отшельников на юге империи, край вечной весны. Сглаженные временем и дождями вершины стали стенами чаши, гротом открылась сердцевина, и почудился плеск воды у подножия заросших лесом столпов. Озером разлилось дно: зеркальная гладь, пояс валунов у кромки прибоя, который придет… Бросить ли камень? Замерли пальцы над ободом. Круги… разбежались от центра сминая безмятежность покоя и чаша ожила… мертвая глина вздохнула, рождая волны, качнулась ветка на склоне горы, скатился с вершины камень – плеск… новая волна, новый вдох… новая жизнь. И не оторвать взгляд, еще миг и откроются двери в неведомое, в запредельное и поймешь, поймешь самое главное… Но разгибается женщина, опуская руки, обрывается песня. Вечность сидит за гончарным кругом и беспредельное, невыразимое словами знание открывается наместнику, и маячит перед глазами тень бессмертия, но… женщина отвела глаза и вернулось привычное течение вещей, где он глава и владыка уезда, а она всего лишь ремесленник, создающий вещь по заказу. Только от чего теснится в груди тоскливое чувство утраты. Почему кажется, что его обманули? И это ей принадлежит мир, в котором он только гость…
Женщина пела – мужчина ждал. Он узнал горы, край отшельников на юге империи, край вечной весны. Сглаженные временем и дождями вершины стали стенами чаши, гротом открылась сердцевина, и почудился плеск воды у подножия заросших лесом столпов. Озером разлилось дно: зеркальная гладь, пояс валунов у кромки прибоя, который придет… Бросить ли камень? Замерли пальцы над ободом. Круги… разбежались от центра сминая безмятежность покоя и чаша ожила… мертвая глина вздохнула, рождая волны, качнулась ветка на склоне горы, скатился с вершины камень – плеск… новая волна, новый вдох… новая жизнь. И не оторвать взгляд, еще миг и откроются двери в неведомое, в запредельное и поймешь, поймешь самое главное… Но разгибается женщина, опуская руки, обрывается песня. Вечность сидит за гончарным кругом и беспредельное, невыразимое словами знание открывается наместнику, и маячит перед глазами тень бессмертия, но… женщина отвела глаза и вернулось привычное течение вещей, где он глава и владыка уезда, а она всего лишь ремесленник, создающий вещь по заказу. Только от чего теснится в груди тоскливое чувство утраты. Почему кажется, что его обманули? И это ей принадлежит мир, в котором он только гость…
