Рыцарь ехал по краю вересковой пустоши. Прихваченные заморозком стебли, слишком хрупкие, чтобы распрямиться, отмечали пройденный всадником путь. Там где обрывалась земля серое сентябрьское море с маниакальным упорством бросалось на скалы. Время от времени ему удавалось отхватить лакомый кусок и брызги от упавшего в ненасытную утробу камня оседали на черном поле щита, где серебряный единорог убивал дракона. Впрочем, эта битва вовсе не занимала рыцаря. Справедливости ради стоит отметить, что и война стихий была ему так же безразлична.
читать дальшеЧетыре пары глаз следили за букашкой неторопливо перебирающей ногами вдоль светлого поля. Три с любопытством, одна равнодушно…
- Бааа… почему их гербы всегда такие глупые? Или он не знает, что единороги не воют с драконами?
- Это еще что! Вот у давешнего была рыба и лес. Ты когда-нибудь видел рыбу гуляющую по лесу? *Чернявые подростки, прыснули в кулаки, на краткое время забыв о рыцаре*
- А сломанная башня?
- Ты еще распятого орла вспомни!
- А ощипанный петух?
- Нет, ты того с рукой…
- И с ногой…
- Головы только ни у одного не было.
- Тише вы, оболтусы. Расшумелись. Все бы вам насмешничать, вон как отец с матерью вернутся сдам я вас.. от греха.
- Тссс. Мы тихо ба, и он нас все равно не слышит.
Дети всегда дети. Скучно день за днем наблюдать как несутся по небу облака и море бьется о берег. Скучно пока ты молод.
- Ба? Расскажи! *три пары любопытных, ожидающих глаз.* Расскажи… мы еще не видели этого герба. Вдруг придется встретиться.
- Надеюсь, что нет…
Давно это было. Еще не существовало империи, а было всего лишь маленькое, заштатное королевство, оно и королевством то называлось только, чтобы потрафить изрядной гордости местного князька. И так сложилось: был среди его подданных один дворянин, что большую часть времени проводил шатаясь по лесам, да выспрашивая у проезжих купцов про дальние страны. И случилось тому рыцарю в своих брожениях помочь некому страннику. То ли разбойники напали на него из засады, то ли давние враги выследили в пути, но подобрал он его в кустах у дороги, полумертвого, с пробитым плечом. Долог ли, короток был путь, но выходил наш рыцарь странника. Выходил и приютил в замке, да никак не хотел отпускать. Слишком много забавных историй знал спасенный, занимательны и поучительны были его рассказы, с явным интересом посматривала младшая сестра в его сторону.
*Милена откинула присыпанную сединой косу за спину. Черные, без проблеска глаза заледенели, устремленный поверх голов подростков взгляд, остановился за линией горизонта*
Девушка не была красавицей, но боги наградили ее непомерной гордостью и расчетливым умом. Новый друг брата, напротив, оказался хорош собой, одежда на нем была из дорогого сукна, манеры самые приятные, да и повидал он не мало, а на это, как известно, требуется капитал. Но на что рассчитывать младшей в семье, когда вокруг две старшие сестры кровь с молоком да такие бойкие на язык, что лучше и не попадаться им на него. Они только хихикали глядя на потуги младшей привлечь к себе внимание. Брат усмехался в усы, запрещая подходить к комнатам гостя. Странник вздыхал и отводил глаза.
Долгими были их прогулки по окрестным полям, завидовали старшие сестры, смеялась Ирия, все пристальнее присматриваясь к задержавшемуся гостю. Теперь никто не скажет жалел или любил ее Олдест. Но когда Ирия постучалась ночью в его дверь, долго колебался прежде чем открыть ее.
Крик девушки поднял на ноги замок и напрасно брат уговаривал своего гостя покинуть их до рассвета. Искали слуги сбежавшую младшенькую, и никто не сомкнул глаз до утра. Утром Ирия вернулась, и вместе с ней ступили на порог дома маги.
*Смуглая рука рассеянно провела по хрупким стеблям. Не мигая взглянули на солнце темные очи, перечеркнутые иглой черноты.*
Ирия уходила гадким утенком, а вернулась царевна-лебедь. Поступь, жесты, слова, голос изменилось все… чуть-чуть и так… что девушка притягивала взгляд, заставляя замирать сердца от неясной тоски.
Говорят, Олдест ушел за ней сам и брат не посмел выстрелить ей в спину. Говорят, до самой смерти сохранила Ирия след того колдовства. Говорят… впрочем, зачем пересказывать пустые слухи. Мы точно знаем, что сказал Олдест очнувшись от навеянных магами чар. Ни истинный облик, ни его собственные способности не спасли от жадных рук. Говорят… распятый на столе, заживо раздираемый ножами волшебников-вивисекторов он проклял Ирию и всех ее потомков.
- Что… он пожелал им, бабушка?
- Того, что жаждала получить за голову дракона Ирия. *Милена горько усмехнулась, голос зазвучал глухо.*
- Да будешь ты и весь твой род прекрасен и холоден как драгоценные камни. Равнодушен как рука власти и глух к волшебству - дабы никто не смог приворожить слишком гордое сердце.
… с красотой получилось не очень, (это вещь не надежная, а может дело в том, что камушки бывают разные – кому и алмаз булыжник, а кому и галька сокровище) зато все остальное вполне удалось. За прошедшие века люди изменились мало, так что упаси вас боги приближаться к тем, на чьем щите единорог убивает дракона. Они прокляты и пусть проклятие исполняется впредь. Ибо не знают они не жалости, ни страха, ни милосердия. Им чужда доброта и самопожертвование. Никакое волшебство не способно сделать их иными, их разум глух к ментальным воздействиям, сердце холодно, ум расчетлив.
- И, что они навсегда останутся такими?
- Это же сказка, Верден. В них всегда есть способ все исправить. Только… для этого нужно быть человеком. В том смысле, что вкладывают в это слово философы и менестрели - бескорыстно уметь жертвовать собой. А род Тигдренов лишен сострадания.
- Знаешь Милена у твоей сказки плохой конец. Так они никогда не станут людьми.
Беловолосый всадник, неторопливо трусящий вдоль обрыва, поудобнее передвинул перевязь с мечом, уже некоторое время его не оставляло ощущение направленного в спину взгляда.